Некоторые считают, что эпилог - это послесловие. Технически, если переводить с греческого языка, это так. Но в русской терминологии эти понятия различаются. Об этом и поговорим ниже.
Вместо нудных объяснений - метафора
Представьте, что у человеческой судьбы есть автор (ну, кроме самого индивида, разумеется). И вот жизнь прошла. И нашему автору нужно написать эпилог (это нечто такое, что не столько подведет итог, сколько расскажет о дальнейших приключениях после смерти).
Например, если посчитать, что мифы Средневековья об аде и рае - не сказка, а быль, то они вполне могли сойти за некоторое продолжение основной части человеческой судьбы. Прожил хорошо - стал святым - добро пожаловать в рай. Жил не по совести - тебе уготован ад. Вообще, средневековые мифы - достаточно мрачные произведения. Иначе говоря, эпилог - это то, что непосредственно касается основной части произведения и в некотором смысле венчает ее. Он может логически завершать повествование либо быть частью излишней и необязательной.
Если перед тем же автором человеческой жизни стоит задача написать послесловие, а не эпилог, то здесь уже будет совсем другая история. Писатель может пуститься в пространные рассуждения о том, как появился, зачем и почему. При этом все рассуждения могут не касаться непосредственно истории человека как таковой.
Другими словами, предисловие и эпилог (это мы уже знаем что) отличаются причастностью к художественному произведению. Послесловие рассказывает о причинах возникновения творения как социального артефакта (когда возник замысел написать книгу, почему и т.д.). Эпилог непосредственно продолжает художественное повествование, венчает его. Думаем, с этим ясно.
Достоевский и возрождение Раскольникова
Теперь осталось ответить на один конкретный вопрос, зачем нужен эпилог романа «Преступление и наказание» Достоевского? История замечательная, законченная. Родион Романыч признался и упал в обморок в полиции - блестящий финал.
Но Достоевскому не хотелось оставлять героя в пучине отчаяния, поэтому он своей авторской волей обратил Раскольникова к Богу, тем самым насытив существование последнего не отчаянием, а надеждой.
Эрнест Хемингуэй говорил, что жизнь - трагичная штука с известным финалом. Дополняя американского классика, хочется сказать, что при всем этом в ней все-таки должно быть место надежде.
Внимание, только СЕГОДНЯ!