Анна Банщикова родила ребенка, этот шаг в ее жизни начался с далекого прошлого, в котором на ее пути встречалось много странных и не очень приятных приключений. Первая часть - это встреча с Максом.
Анне кажется, что наша с Максом история началась и закончилась очень давно. Так много событий произошло в моей жизни после расставания с ним. Но я до сих пор вспоминаю о Леонидове с грустью и не знаю, от чего это - от обиды или от чувства вины. В конце восьмидесятых бит-квартет «Секрет» приобрел невероятную популярность. Особенно в Питере. Любили его все, даже старшее поколение. Потому что ребята из «Секрета» хоть и изображали хулиганов, на самом деле были воспитанными, милыми мальчиками. Мама говорила: «Посмотри, какие хорошие, интеллигентные». Но они были не в моем вкусе. Я обожала рок и сходила с ума от Гребенщикова. Краем уха слышала, что Леонидов потом уехал в Израиль, но мне это было совершенно безразлично. Я окончила школу, потом театральный институт. И поступила в Театр имени Комиссаржевской. В один из вечеров меня позвали на съемки какой-то телевизионной программы. Прихожу: в студии суматоха и вдруг входят Леонидов и его администратор Саша. Они появились - и все люди вокруг как-то сразу сделались мельче, тусклее, потому что эти двое были невероятными красавцами. Статные, высокие, яркие. Максим, которого я считала «маменькиным сыночком», после эмиграции стал совсем другим - строгим, серьезным. И главное - взрослым. Ему в то время было тридцать три или тридцать четыре года, а мне - двадцать. Нас познакомили. Мы посмотрели друг на друга, и все... Когда с первого взгляда возникает незримая связь с Анной - это ни с чем не спутать. Электрический разряд, искорка проскакивает между людьми, и они обречены на роман, их начинает непреодолимо тянуть друг к другу. Я потеряла голову и совершила ошибку, которую Макс так никогда и не смог Анну простить... Мы с Леонидовым были очень разными, как будто с разных планет. Его родители из театральной среды. Макс пошел по стопам отца, известного в Питере актера Леонида Леонидова. А мама Анны служила инженером, ее работа мне казалась однообразной и неинтересной. Правда, моя бабушка была заслуженной артисткой, примой Ленинградского театра музыкальной комедии. До сих пор ею восхищаюсь, но по характеру я на нее не очень похожа. Макс всегда жил в центре города, на Мойке, рядом с Эрмитажем и Дворцовой. А я жила на проспекте Ветеранов - это окраина, большая деревня. Я училась в обычной районной школе, а Макс - в школе при Капелле. Туда принимали только музыкально одаренных мальчиков, с абсолютным слухом. С утра до ночи у них были уроки, репетиции, концерты хора и никакой личной жизни. А меня в старших классах интересовала в основном любовь.
Первая любов
Первый раз я серьезно влюбилась в классе восьмом. Его звали Дима. Он был старше, уже окончил школу и работал водителем. Очень красивый парень, как с обложки журнала. Все девчонки мечтали о нем. А он выбрал Анну. Приезжал к школе на своем грузовике и ждал, стоя у кабины. Это было потрясающе! Я выходила после уроков, и мы вместе уезжали. И все мне завидовали! Он был именно такого типа, какие мне всегда нравились, - хулиганистый, совершенно отвязный. С ним было очень весело. Мы даже хотели пожениться. Мама ничего не могла сделать. Она пыталась быть строгой, но совладать со мной не получалось. В какой-то момент, когда я, забросив уроки, Когда хотела сбежать к возлюбленному, мама встала в дверях: «Не пущу! Лягу вот здесь, у порога». - «Ложись, мама. Я перешагну» хотела сбежать к возлюбленному, она встала в дверях.
- Никуда не пойдешь.
- Нет, пойду.
- Я тебя не пущу! Лягу вот здесь, у порога! И ты пойдешь гулять, только перешагнув через меня!
- Ложись, мама. Я перешагну.
Анну нельзя было удержать. Я ничего не соображала, летела на крыльях любви, и все! А потом влюбилась в другого... По сравнению с этим парнем остальные ухажеры смотрелись просто цыплятами. Он был буддистом и покорил меня своим особенным взглядом на жизнь. Постоянно что-то придумывал. Мог, например, вместо такси приехать на огромном старинном лимузине и повезти в «Асторию» пить кофе. С ним мы ездили в гости к моей дальней родственнице в Грецию, и о наших похождениях там даже вспоминать страшно. Сбегали из ресторанов не расплатившись, воровали в супермаркетах всякую ерунду. Только чудом нас не задержала полиция. Иногда было стыдно, но чаще - весело. Молодость, как вино, ударяла нам в голову и закручивала в вихре удовольствий. А Макс был совсем другой. Даже в юности. Он по натуре - сдержанный, правильный, аристократичный. Очень хорошо учился в ЛГИТМиКе, его обожали и студенты, и педагоги. Потом женился, стал образцово-показательным мужем... И тут - я. Когда начали появляться вместе, очень бросалось в глаза, насколько мы разные. С той минуты, как встретились на съемках, мы больше не расставались. Но Макс часто уезжал в Израиль к родителям и жене, Ирине Селезневой. Я знала, что Макс женат, но, несмотря на это, переехала к нему. Конечно, сейчас бы я так не поступила. Их брак с Ирой в театральной тусовке считали идеальным. Дело в том, что инициатором эмиграции был Макс. Ради него Селезнева, игравшая главные роли у Льва Додина, ушла из Малого драматического театра, пожертвовала карьерой. У Иры - сильный характер, она была спортсменкой, даже вроде мастером спорта. Приехав в чужую страну, Селезнева выучила иврит и стала очень популярной в Израиле театральной актрисой. А у Макса как-то не сложилось, или он толком не знал, чего хочет. Помыкался и решил вернуться обратно, предложил это Ире. Но теперь она сказала «нет». Не хотела опять начинать все сначала. Макс оказался перед выбором. С одной стороны, он был многим обязан жене и чувствовал свою ответственность перед ней, с другой - жить в Израиле больше не мог. И он разрывался между Питером и Тель-Авивом. А потом стал разрываться еще между Анной и Ирой... Ему было очень трудно, но я этого не понимала, потому что была практически ребенком - влюбленным, эгоистичным. Видела, что Макс влюблен, и требовала, чтобы он меня не прятал, ходил везде со мной, говорил, что я - его девушка. Прочитав очередное интервью, закатывала сцены ревности: «Почему ты сказал об Ире? Ведь ты со мной! Надо было сказать обо мне!» Не могла слышать, что его жена - Ира. Ведь он любит меня, причем здесь другая женщина?! Ставила ультиматумы: «Или я - или она. Если она твоя жена, поезжай к ней! Живи с ней! И все! И не звони мне!» С ужасом вспоминаю, как вела себя. Стыдно перед Ирой. Максу надо было принять решение, чтобы не мучить нас. И он поехал в Израиль разговаривать с женой. Перед отъездом подарил мне пейджер, тогда еще не было мобильных телефонов. И вот я иду по Гороховой, и вдруг приходит сообщение: «Я тебя люблю. Очень!» Значит, Леонидов все сказал Ире и они расстаются. Он выбрал меня! И теперь мы действительно вместе! Наша жизнь стала похожей на сказку. Это было самое прекрасное время, полное любви и блаженства. Даже мой хулиганский характер утих, я всегда улыбалась от переполнявших меня чувств.
Семейные отношени
В нашем союзе я была ребенком, а Макс - взрослым. Он ездил по магазинам, готовил еду, баловал меня, даже научился готовить мой любимый плов. Я ни в чем не знала отказа, и все, что он делал для меня, делал с любовью. Покупал то, что просила, мы ходили в те рестораны, которые нравились мне. Я тратила столько денег, сколько хотелось. В основном на ерунду. Макс уговаривал:
- Пожалуйста, купи себе что-нибудь.
- У меня полный шкаф одежды!
- Нет, это не то... Купи хорошее.
- У меня все хорошее. Посмотри, какие шортики и майка. Мне идет?
- Тебе все идет, но это тряпочки, а не одежда. Я хочу, чтобы ты купила себе настоящую дорогую вещь.
Я смеялась:
- Зачем? Я ведь тебе и так нравлюсь!
Наверное, Макс подталкивал меня к тому, чтобы я повзрослела. Но я не зациклена на деньгах, на роскоши. Шикарную вещь мне и сейчас купить трудно, лучше наберу много разного, не обязательно дорогого. Главное, чтобы нравилось. Леонидов часто пытался воспитывать меня, а я, наоборот, дурачилась в его присутствии больше обычного. И хотя мы потрясающе смотрелись вместе, разница в возрасте и поведении была очень заметной. Макс старше на тринадцать лет. Нас даже иногда принимали за папу и дочку. И мы с ним с удовольствием играли в эту игру. Макс говорил, что такую любовь испытывает первый раз в жизни... Я думаю, так и было. За месяц до нашего знакомства Леонидов написал «Девочку-виденье». Как он сказал - у него было предчувствие любви. И потом в его жизни появилась я. «Девочка-виденье» стала хитом. И с этого момента к Максу начала возвращаться слава. Он писал новые песни, сочинял их быстро и где угодно - за завтраком, в ванной. Говорил, что все они - обо мне, для меня... Макс очень много работал. У него только вышел альбом, а он уже сочинял песни для следующего. Не отказывался ни от каких выступлений - нужно было заново завоевывать аудиторию. И так получилось: у него концерты по стране, а у меня гастроли в Казани, очень долгие. Я уехала, мы скучали безумно. Созванивались миллион раз на дню, мечтали о встрече, но у него был такой плотный график, что он никак не мог вырваться. И тогда я решила сделать сюрприз. Очередной его концерт был в Нижнем Новгороде. Я узнала у администратора Саши, когда туда приезжает Леонидов, и тоже приехала. Ждала на вокзале. Макс ничего не знал, Саша не выдал. И вот подошел поезд и Макс увидел меня... У него сделалось такое удивленно-счастливое лицо! Бежал ко мне по перрону, обнял, начал целовать. А потом говорит:
- Послушай, разве нам надо расставаться? Разве нам это надо - быть не вместе?
- Но ведь у тебя гастроли. И у меня.
- Нет. Так нельзя. Не хочу. У меня уже такое было. Это не любовь и не жизнь...
Я не стала спорить. И тут же решила уволиться с работы. Руководитель театра Виктор Абрамович Новиков меня отпустил. Правда, иронично заметил: «Иди, погуляй. Скоро вернешься». Он был знаком с Максом и очень хорошо к нему относился. Но еще, наверное, он много повидал молодых актрис. И я не первая, кто решил уйти со сцены и стать верной женой. Он знал, чем это заканчивается. Теперь я всегда была рядом с Максом - на записи музыки в студии, на репетициях, на концертах и съемках. Ему это страшно нравилось. У нас была такая любовь, что мы ни на минуту не могли оторваться друг от друга. Максу было необходимо все время меня трогать. Мы обнимались и целовались везде, ни на кого не обращая внимания. На съемках фильма «Дух», в перерыве, улеглись на асфальт и лежали в обнимку. Нам говорили: «Прекратите! Уже тошно на вас смотреть!» Но мы ничего не могли с собой поделать. Мы были счастливы. У меня мир замкнулся на Максе, я растеряла друзей и подруг. В какой-то легенде говорится, что людей разделили на половинки. А мы друг друга нашли, стали одним существом. Поэтому когда спустя несколько лет все закончилось, мне казалось, что у меня оторвали руку, ногу... отрезали голову, страшное было состояние. И у него, наверное, тоже. Но в те дни мы еще были счастливы и думали, что это навсегда. Макс меня очень ревновал. Ко всем. Говорил, что раньше не знал, что такое ревность, а теперь сходит с ума. Просил, чтобы я одевалась скромнее. А мне, наоборот, хотелось выглядеть красиво, сексуально - для него. Я любила короткие юбки и кофточки, которые подчеркивали фигуру. Мне они очень шли. Макс много выступал по клубам. Я наблюдала за концертом из зала. Зрители не знали, кто я, и часто ко мне подходили мужчины с предложениями познакомиться или потанцевать. Я, конечно, отказывала, но Макс все равно переживал. Однажды во время концерта со мной стал заигрывать какой-то парень и все никак не унимался. И тогда Макс со сцены сказал: «Отойди от нее! Это - моя жена!» А потом умолял: «В следующий раз сядь где-нибудь в углу. Мне будет спокойнее. Я не хочу, чтобы к тебе приставали. Надень черную водолазку, может быть, тогда на тебя не станут обращать внимания». Мы уже долго были вместе и очень хотели пожениться. Но Селезнева не соглашалась на развод. В Израиле свои законы и развестись достаточно трудно. Ира запросила огромную сумму. Тогда меня это бесило, а сейчас понимаю - в ней говорила обида. Так она мстила Максу за предательство. Леонидов нанял адвокатов в Израиле, но судебный процесс оказался долгим и дорогостоящим. Мы потрясающе смотрелись вместе, но разница в возрасте и поведении была очень заметной. Нас даже иногда принимали за папу и дочку.
На наши отношения отсутствие штампа в паспорте никак не влияло. Мы жили настоящей семейной жизнью. Макс уже начал хорошо зарабатывать, и мы купили квартиру в центре, на Большой Московской улице. Делали ремонт. Выбирали мебель. Это было очень хорошее время. По приглашению друга, Андрея Макаревича, Макс начал вести телевизионную программу «Эх, дороги». Для съемок приходилось путешествовать по миру. Мы ездили вместе. Я попала в чудесную компанию - Леонид Ярмольник, Андрей Макаревич, Борис Гребенщиков. Готова была без сна и отдыха общаться, смотреть новые места. Для Макса это было не так легко, как для меня. Пока я развлекалась, он работал. Парился перед камерой на жаре, делал бесконечные дубли. И походные условия для него стали серьезным испытанием. Макс очень любит дом и уют. А я - нет. Мне тогда было все равно, где спать, что есть, главное - двигаться. Возможно, именно в этих путешествиях впервые и стала проявляться усталость Макса от нашей жизни. Но я не обратила на это внимания. Макс наконец получил развод, и мы начали организовывать свадьбу. Даже не помню - делал ли он мне официальное предложение. Это было как само собой разумеющееся. Мы к тому моменту уже три года жили вместе. Не расставались и не могли представить, что расстанемся когда-нибудь. Макс хотел, чтобы я купила красивый подвенечный наряд. Мы пошли в магазин, и я выбрала изящное девичье платье, с крылышками и синими цветочками. Когда я его примерила, Макс заплакал. Я была в этом платье очень трогательная, совсем как девочка. Храню его до сих пор. Висит в шкафу у мамы: иногда мне хочется на него посмотреть, вспомнить - как все было и какой я была. Леонидов решил устроить торжество в Доме композиторов. У нас была свадьба и рок-концерт одновременно. Пел Макс, пели наши друзья - Леша Лебединской, Сергей Галанин, Андрей Макаревич, Борис Гребенщиков... А через два дня Леонидов увез меня в свадебное путешествие. Мы останавливались на пару дней в каком-нибудь городе и летели дальше, вокруг Земли. При моей любви к передвижениям это был просто королевский подарок. В Париж прилетели то ли с Барбадоса, то ли из Лос-Анджелеса, откуда-то из тепла. А во Франции - холод собачий, ветрено, ливень. Пока добрались до гостиницы, наступила ночь. Но я - молодая! Мне все равно! Леонидов устал и прилег. Говорю:
- Макс, вставай, пойдем! Он посмотрел удивленно:
- Куда?
- Гулять! Я всю жизнь мечтала о Париже!
- Пожалуйста, давай завтра. Будем гулять, сколько хочешь. А сейчас мне надо отдохнуть.
- Ты что, я не могу ждать до завтра! Вставай!
- Но там же дождь!
- Мы пойдем гулять под дождем. Вставай сейчас же! Идем!
Я уговаривала, ругалась. А он устал. Любой человек имеет право устать. Перелеты были тяжелыми. Он во всех этих городах уже побывал, и не раз. Путешествовал ради меня. А я его не понимала. Ужасная была.
После свадьб
После свадьбы он стал постоянно напоминать, что я - его жена. Пытался объяснить, что «жена» - это хранительница. А я не хотела менять свою жизнь, отказываться от чего-то. И «хранительницей» себя точно не чувствовала. У меня такой характер - могу сделать все, но только если этого сама захочу. Я научилась готовить, стирать, гладить... Выполняла все обязанности по дому. Вернее, играла в игру: я жена - глажу рубашки, хлопочу по хозяйству. Даже индийскую кухню освоила! Но мне это быстро наскучило. Значит, будем играть наоборот! И готовить пришлось Максу... Возиться на кухне ему было не в тягость. А вот то, что я не хотела о нем заботиться, Макса огорчало. Он мечтал о семейном уюте. Говорил: «Я хочу покоя, а с тобой никакого покоя в моей жизни нет и быть не может». Меня эти разговоры раздражали. Раньше он жаждал новых ощущений и эмоций, а теперь вдруг захотел тишины! Говорила себе: ведь я создана не только для домашнего уюта. И если не оправдала его ожиданий, то это не моя вина. Я была и останусь такой, какая есть. А Максу придется смириться. На очередном концерте я стояла за кулисами и вдруг подумала: это стало моим образом жизни - стоять за кулисами и ждать Леонидова. И меня вдруг охватила тоска. Жизнь потеряла смысл! Я не представляю ценности сама по себе, только как приложение к Максу. Мне снова захотелось стать актрисой. Когда сказала об этом Максу, он не поддержал меня. Ему хотелось, чтобы я больше времени уделяла семье. После обсуждений и ссор мы пришли к компромиссу - решили поработать вместе. Я снялась у Макса в клипе. Потом задумали сыграть спектакль на двоих. Договорились с режиссером Виктором Шамировым, и он начал репетировать с нами пьесу «Филин и Кошечка». Но оказалось, что работать вместе еще труднее, чем жить. Репетиции перерастали в конфликты. Я максималистка: будет либо так, либо никак. А работать над спектаклем так нельзя. И с мужчинами так нельзя. Ничего хорошего не выйдет. Совместное творчество только ухудшило ситуацию. Макс погрузился в свою работу, а я пошла в родной Театр имени Комиссаржевской - проситься обратно. Меня взяли. Я снова почувствовала себя собой и очень радовалась. В это же время, видимо, понимая, что совместная жизнь разлаживается, мы стали думать о том, что может нас объединить: об общем доме с камином и огромной гостиной для друзей. Макс говорил еще и о «детской», но я пропускала это мимо ушей. Не была готова становиться мамой, сидеть с ребенком, менять подгузники. А Макс очень хотел детей. В браке с Ирой их не было, помешал театр, репетиции, переезды. И здесь получалось то же самое - жена-актриса, ей снова не до ребенка. А Макс подходил к сорокалетнему рубежу и четко осознавал, чего хочет. Ему нужен был уютный дом, заботливая жена и дети. Я же привыкла и хотела быть единственным любимым ребенком Макса. А тут все изменилось! Он стал меня воспитывать, чего-то требовать. Мне это не понравилось, и я, как любое избалованное дитя, начала поступать наперекор. Не торопилась домой после репетиций, у меня появились какие-то свои дела, встречи. Макс все чаще ждал и встречал вопросами: «Где ты была?», «Почему задержалась?» Я что-то сочиняла в ответ. Макс сначала обижался. Потом стал более замкнутым. Размышлял о чем-то. Мы ссорились. Иногда просто молчали, затаив обиду. Иногда шумно ругались и шумно мирились. Снова ссорились. Потому что я хотела жить своей жизнью, а Макс не мог с этим смириться.
Карьер
Я стала репетировать спектакль «Буря» по пьесе Шекспира. Была в восторге. Еще бы: главная роль, талантливый режиссер, замечательные партнеры. Я только об этом могла говорить и думать - вся растворилась в творческом процессе. Семейные дела и Макс отошли на второй план. Друзья Леонидову сочувствовали. То, что раньше звучало восторженно: «Ах, какие вы разные!», теперь стало приговором - «Вы слишком разные». Правда, друзья сохраняли дистанцию: Макс - взрослый мужчина и свои семейные проблемы решит сам. Но был один человек, который не мог видеть Макса несчастным, - его мама. У Леонидова с Ириной Львовной удивительные отношения. Родная мама Макса умерла, когда он был совсем маленьким, и вырастила его новая жена отца. Ирина Львовна отдала Максу всю свою жизнь, любит так, как родных детей не всегда любят. И Макс отвечает ей тем же. Я не могу сказать, что она меня не приняла. Для Ирины Львовны главное, чтобы Макс был счастлив. Хотя, конечно, она мечтала о другой женщине для сына - чтоб пылинки сдувала и ноги целовала. А в нашем случае было не так. Ирине Львовне казалось, что Макс любит меня сильнее, чем я его. И это ее категорически не устраивало. Но поначалу она молчала. Когда же стала замечать, что Максу плохо, что он страдает, перестала себя сдерживать. Говорила: «Почему ты ей веришь? Почему такой наивный? Она тебя обманывает! У нее не репетиции! У нее романы!» К сожалению, Ирина Львовна была не единственной. Мои коллеги по театру тоже старались подлить масла в огонь... Я не обращала на это внимания, но нам многие завидовали. Мы не скрывали своего счастья - давали интервью, на приемах появлялись держась за руки. Люди видели отношение Макса ко мне. Кое-кто считал, что я этого недостойна. И как только появилась возможность рассорить нас, этим воспользовались. В творческой среде «доброжелателей» хватает. А я этого не понимала, вела себя свободно, как будто никому ничего не должна. На концертах Макса танцевала слишком откровенно, кокетничала. Ему говорили: посмотри, она тебя не любит, она такая-сякая. В общем, воронка закручивалась, закручивалась... Макс очень тяжело переживал это. Он будто заранее знал, что так будет, ожидал от меня такого поведения и злился на себя. Причина была в той ошибке, которую я допустила при нашем знакомстве. Тогда, на съемках, я сразу почувствовала: он - мой мужчина. А я привыкла верить своимчувствам.Привыкла идти за ними и не сопротивляться любви. На следующий день Макс пригласил меня на свой концерт - по случаю Старого Нового года. После концерта мы уехали вместе. Вместе провели вечер. И я осталась у него. Сразу. Да. И не стыжусь этого. Я видела, что очень понравилась ему, он мне - тоже. И строить из себя недотрогу было нелепо - ведь мы оба почувствовали что-то очень похожее на любовь. Так зачем от этого прятаться? В любви нет ничего стыдного! Но Макс думал иначе. Он был не против, что я осталась, но потом, когда наши отношения разладились, стал спрашивать:
- Я что, тебе так сразу понравился? Или ты с любым могла бы?
Я смеялась:
- Конечно, сразу понравился.
Он делал вид, что верит, но этот вопрос продолжал его мучить.
И когда Ирина Львовна и «доброжелатели» начали говорить, что у меня романы, он поверил, потому что ревновал, и убедил себя: я могу поехать с первым встречным, как в свое время поехала с ним. В общем, обиды накапливались, накапливались, и в один день все рухнуло. Мы жили тогда в жуткой квартире. Она принадлежала знакомым Макса. Свою продали и вложили деньги в будущий дом, он только строился. Квартира была в центре, крошечная, однокомнатная, темная, на первом этаже, очень низком, совсем на земле. В квартире были крысы. Макс не говорил мне о них, пока я сама не увидела. Это такой ужас! Выхожу на кухню, а все наши продукты покусаны, объедены! Боялась одна там находиться. Мы с Леонидовым должны были уезжать на гастроли. За день до этого утром я ушла на репетицию, а вернулась почти ночью. Макс открыл дверь:
- Где ты так долго была?
Я ответила:
- На репетиции.
- Понятно...
Собрали вещи для поездки. Легли спать. Утром мне понадобилось выйти куда-то. Совсем ненадолго. Когда вернулась - Макса не было. Не было ни одной его вещи. На столе лежала записка. В ней какие-то жуткие слова. Я несколько раз перечитала, никак не могла вникнуть в смысл: «Я тебе отдал всю свою жизнь... А ты... Считай, что я для тебя умер». Наконец поняла. Он решил, что я ему изменяю, что наша с ним жизнь закончилась. Макс обиды копил в себе. Мы никогда не разговаривали о наших отношениях. Так нельзя. Надо разговаривать, обсуждать, объяснять друг другу свои поступки и желания. А он молчал. И я молчала. И Макс решил, что должен уйти, дать мне свободу. Он бы не ушел, если бы мы смогли поговорить. А так... Он подумал, что все кончено, и исчез, сбежал. Когда я отошла от шока, у меня появилась одна-единственная цель - найти Макса, поговорить и объяснить ему все. Я знала, что он меня любит, что если мы поговорим, Макс вернется. Наверное, и он понимал это. Поэтому прятался от меня. И прячется до сих пор... С того момента, как я вернулась в квартиру, и по сегодняшний день мы ни разу не разговаривали. Это ужасно. Это самое ужасное, что могло произойти между нами. Макс написал в записке, чтобы я освободила квартиру в течение трех недель. И оставил мне триста долларов. Вот и все. У меня были съемки, репетиции - все полетело в тартарары. Я стала искать Макса. Я сошла с ума. Это была истерика, безумие, навязчивая идея. Как маньяк, ходила по его друзьям и знакомым, звонила им, караулила в тех местах, где Макс мог появиться, дежурила у квартиры его мамы. Безрезультатно. Макс исчез. Когда я хотела поговорить с Ириной Львовной, она просто закрыла передо мной дверь. Некоторые друзья точно знали, где Макс. Но не говорили. Я думаю, были рады, что мы расстались. Они считали, что Макс несчастлив со мной. Я совершенно потерялась. Все время плакала, ничего не соображала. А у меня съемки, нужно лететь в Минск. Прилетаю, но работать не могу. Пью какие-то таблетки успокоительные. Продюсер орет: «Вы срываете съемки! Вы заплатите неустойку, огромные деньги!» А я не могу собраться, у меня жизнь закончилась, все разбилось, все рухнуло.
Судьб
Пока мы жили с Максом, я ничего не копила, не откладывала, как делают многие женщины. В общем, осталась без жилья, без денег и без мужа. Хотела свободы и получила ее более чем достаточно. Но Максу было труднее. Он принял решение вычеркнуть меня из своей жизни. Забыть, перестать чувствовать любовь. А это непросто. Именно поэтому он не мог меня видеть. Это было слишком сильным испытанием для него. Макс боялся, что не выдержит, вернется и все начнется по новой. Ему было плохо со мной. Но без меня - еще хуже. Как в его песне: «Вместе невозможно и врозь никак». Я узнала, что у него будет концерт в каком-то маленьком клубе. Приехала, сказала охране, что я его жена и хочу пройти. Они пошли к Максу, Я стала искать Макса. Это было безумие, навязчивая идея. Как маньяк, ходила по друзьям, звонила, караулила у квартиры его мамы... чтобы получить разрешение. Он ответил, что не знает эту девушку, и попросил, чтобы меня вывели. Охранник заорал: «Куда вы ломитесь?! У него нет никакой жены! Уходите отсюда». Это было ужасно, унизительно. Но я настаивала, хотела с ним поговорить. Меня не пустили. Потом я увидела его в магазине. Он стоял с продуктами около кассы. Крикнула: «Макс!» Он увидел меня, бросил продукты и убежал. Просто убежал. Он не знал - как вести себя со мной. Он мог только сбежать. Через некоторое время позвонил его адвокат. Сказал,
что нам необходимо обсудить, как делить имущество. Я ответила:
- У меня есть одно условие. Я хочу встретиться и поговорить с Максом.
Адвокат отрезал:
- Это невозможно. Тогда я сказала, что мне ничего другого от Макса не надо. Адвокат приехал, и я подписала бумагу, отказавшись от всяких материальных претензий.
Было очень обидно. Мы любили друг друга, и в наших чувствах не было корысти. Почему же, расставаясь, нужно делить имущество, думать о какой-то выгоде? Нет, я этого не умею. Не делала так никогда и не буду. Мне хотелось только одного - поговорить на прощанье. Но в этой просьбе Макс мне отказал. Когда мы разводились, нужно было приехать в загс и поставить свою подпись. Я знала, что там будет Макс, и через адвоката попросила, чтобы после развода он поговорил со мной. Адвокат обещал это устроить, уломать Макса. Я очень боялась этой встречи, даже сходила к психологу, потому что надо было держать себя в руках, говорить спокойно и не плакать. Но я очень нервничала. И где-то по дороге потеряла свой паспорт. Действительно потеряла! Даже не знаю как. Очень волновалась, много пила успокоительных таблеток. Когда приехала в загс, полезла в сумочку, а паспорта нет! Макс ужасно разозлился. Он был уверен, что я сделала это специально. Потом мне пришлось оформлять новый паспорт, это не было обманом. Но Макс не верил. Нас все равно развели. Хотя я вопреки закону поставила свою подпись без паспорта. Была уверена, что после этого он поговорит со мной. Но Макс быстро вышел, сел в машину и уехал. Бросилась к адвокату:
- Вы же обещали! Он развел руками:
- Я ничего не мог сделать...
Счастливый коне
И все. Я осталась одна. Жить было негде. Мама жила у дедушки. Мы с Максом купили ей новую квартиру поближе к нашему будущему дому. Но в ней еще шел ремонт. Мне надо было думать - что делать, как зарабатывать деньги. И я поехала в Москву. У меня в Москве подруги - Регина Мянник и Дина Корзун. Очень близкие и любимые мною люди. Они поддержали меня. Я жила то у Дины, то у Регины. Начала сниматься, репетировать что-то в театре. Потом меня пригласили в сериал «Мангуст». Я по жизни очень открытый человек, и мне странно, что Макс так обошелся со мной. Словно с котенком, которого гладили, холили и лелеяли, а потом взяли и вышвырнули... Мол, дальше давай сама. Оказалось - могу. Я очень быстро это поняла. Стала неплохо зарабатывать, отправлять деньги маме. Мы сделали ремонт в ее квартире. И я вдруг почувствовала, что сама себе хозяйка, ни от кого не завишу. И мне это понравилось. Макс вскоре после нашего развода женился, у него родился ребенок. А я вся ушла в работу. Хотя, конечно, у меня были романы. Один из них - с бизнесменом, моим ровесником. Несмотря на молодой возраст, он многого добился и, думаю, добьется еще большего. У нас были чудесные отношения. Но вскоре он, как и Макс, стал нервничать из-за того, что у меня свои планы, съемки, спектакли. Человек, который обладает властью и деньгами, привыкает все контролировать, подчинять людей своей воле. И мой друг захотел, чтобы я сидела дома и ждала его. Но я поняла, что больше никогда ни ради кого не отменю свои планы, свою работу. Это моя жизнь, не хочу ее подстраивать под чьи-то желания. Я так сделала однажды и больше не сделаю никогда. Я много снималась. В «Лебедином рае» познакомилась с Аленой Бабенко, мы подружились. У меня появились друзья - и это были именно мои друзья, а не друзья Макса, которые вычеркнули меня из своей жизни, как только мы расстались. У Макса было очень много влиятельных знакомых, но никто мне никогда в карьере не помогал, я никого ни о чем не просила, хотя возможности у этих людей были огромные. Я всегда жила вот так «А-а! Фьють!» Легко! Мне кажется, так и надо жить. Уверена, Бог не оставит меня. Всегда вытянет, даст шанс, силы, я справлюсь с любой ситуацией. Когда мы с Максом стали парой, мне завидовали. Он действительно меня очень любил и баловал. Показал мир. Не отказывал ни в чем. Был готов всегда держать за руку. Это правда. Но есть и другая правда. Для Макса наши отношения были важны не меньше, а может, даже больше. Та любовь, те сильные чувства, которые он испытывал ко мне, рождали в нем вдохновение. Он много сочинял. И благодаря этим песням снова стал популярным.
Внимание, только СЕГОДНЯ!